Башня Занида [Авт.сборник] - Страница 219

219

Фаллон пустил айю в галоп, направляясь к воротам Луммиш, но, проскакав несколько кварталов, вдруг понял, что находится рядом с домом Кастамбанга. Проезжая мимо, он заметил, что ворота сорваны с петель.

Нестерпимое любопытство заставило его направить айю во двор. Всюду были следы разгрома. Прекрасные статуи из Катай-Джогорая, разбитые на куски, лежали на земле. Фонтаны молчали. Кругом валялось множество разнообразных вещей. Фаллон спешился и начал их рассматривать. Это были записи, чеки, счетные книги и другие принадлежности банкира.

Фаллон решил, что после ареста Кастамбанга собравшаяся толпа разграбила его дом.

Был лишь ничтожный шанс найти в этом разгроме третью часть чека Квейса. Мелькнула мысль, что не стоит тратить время на поиски: Занид сейчас слишком опасное место. Но ведь это его последний шанс вернуть себе замбийское королевство.

И не стоит забывать об убийстве Квейса. Неужели убийца опередил его и здесь?

Фаллон обследовал двор, осматривая каждый клочок бумаги. Ничего. Он вошел в дом, перешагнув через тело одного из колофтянских слуг.

Где же может быть эта часть чека? Кастамбанг положил его в ящик большого стола в своем подземном убежище. Фаллон решил, что надо осмотреть эту комнату; если же чек не найдется и там, он немедленно покинет город. Лифт, конечно, не работал, но Фаллон отыскал ведущую вниз лестницу. Он снял со стены лампу, наполнил ее резервуар из другой лампы и воспламенил своей зажигалкой, а потом начал спускаться.

Подземный проход был темен, свет давала только захваченная лампа. Шаги Фаллона и его дыхание громко раздавались в тишине подземелья.

Чувство направления точно привело Фаллона через лабиринт коридоров и комнат к подземному логову Кастамбанга. Решетка не была спущена. На полу валялось несколько монет, потерянных грабителями, но дверь в логово оказалась закрыта.

Почему? Если здесь побывала толпа, то она не остановилась бы перед запертой дверью.

Из-под двери пробивался слабый свет. Взяв в руки рапиру, Фаллон ногой толкнул дверь, и та открылась.

Комната освещалась лампой, которую держала женщина-кришнянка, стоявшая спиной к двери. У стола лицом к Фаллону стоял землянин в кришнянском костюме. Когда дверь хлопнула, женщина обернулась. Мужчина выхватил шпагу.

Фаллон от изумления раскрыл рот. Женщина была Гази бад-Доукх, а мужчина — Уилком Вагнер.

— Привет, Гази, — сказал Фаллон. — Это твой новый джагайн? Ты быстро меняешь их в последнее время.

— Нет, Энтане, он дал мне истинную религию, которую я так долго искала.

Пока женщина говорила, Фаллон убедился, что большой стол изрублен топором, все ящики открыты и опустошены. Бумаги громоздились на полу. Перед Вагнером на столе лежали два маленьких прямоугольных куска бумаги. Хотя на таком расстоянии Фаллон не мог прочесть, что в них написано, он был уверен в истинности своей догадки.

— Где вы их взяли? — спросил он Вагнера.

— Одну отобрал у некого парня, другую — в ящике этого стола, — ответил миссионер.

— Они мои. Я заберу их у вас.

Вагнер левой рукой схватил куски чека и спрятал в карман.

— Ошибаетесь, мистер. Они никому не принадлежат — я получу эти деньги и использую их для распространения истинной религии. Думаю, что у вас есть третий кусок.

— Отдайте, — потребовал Фаллон, подходя ближе.

— Это вы отдайте, — ответил Уилком, отступая. — Я не хочу вредить вам, но вселенский монотеизм может заставить меня сделать это.

Фаллон сделал еще шаг.

— Вы убили Квейса?

— Иначе бы он убил меня. Теперь делайте так, как я велю.

— Но как вы узнали обо всем?

— Я присутствовал на суде над Кастамбангом и слышал обвинение. Гази рассказала мне о чеке, разорванном на три части, и я сопоставил сведения.

— Кончайте болтовню! — заявила Гази, ставя лампу на стол. — Вы сможете разделить золото или свести счеты в другом месте. Но город на краю гибели, и у нас нет времени на ссоры.

— Конечно, моя практичная маленькая возлюбленная, — сказал Фаллон и вновь обратился к Вагнеру: — Вы настоящий святой! Не останавливаетесь перед убийством, умыкаете женщину — и все это во имя Бога…

— Вы ничего не смыслите в этом, — угрюмо ответил проповедник. — Я не делаю ничего аморального, не то что вы. Меня с Гази связывают лишь духовные отношения. Она моя сестра…

В этот момент он с кошачьей ловкостью шагнул вперед, взмахнув шпагой. Фаллон с трудом парировал неожиданное нападение.

Вагнер повторил выпад. Лезвия сверкнули в полутьме.

Помещение было слишком тесным для маневра, к тому же Фаллона очень стесняла та лампа, которую он держал. У Вагнера оказалась крепкая рука, искусная в фехтовании.

Фаллон уже собирался запустить лампу в строгое фанатичное лицо миссионера, когда Гази крикнула: «Прекратите, негодяи!» — и потянула его сзади за куртку обеими руками. Энтони поскользнулся. Вагнер сделал выпад.

Фаллон видел, как неотвратимо приближается кончик рапиры миссионера. Он пытался отразить удар, но острие вдруг исчезло, а тело пронзила острая боль.

Вагнер выдернул лезвие и отступил, все еще настороже. Сквозь гул в ушах Фаллон услышал звон своей рапиры, выпавшей из ослабевшей руки на пол. Колени его подогнулись, и он упал.

Потом в его полубессознательное состояние донесся стук упавшей лампы и вскрик Гази. Он чувствовал, как Вагнер обыскивает его и забирает третью часть чека, наконец, он услышал удаляющиеся шаги сообщников. Все смолкло и наступила тьма.

Фаллон не знал, сколько времени он провел без сознания. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на полу, куртка его в крови, рана жжет огнем, и это подземелье показалось ему неподходящим местом для смерти.

219